Фанфик

[mudstork]

Мне всегда было интересно, какой станет Кэртиана через несколько столетий и как там будут смотреть на события, описанные в "Отблесках Этерны". Результатом стал этот текст.

Название: Историк
Фэндом: Отблески Этерны
Автор: Лайверин
Бета: Морихэл
Рейтинг: PG
Дисклеймер: Все права на мир принадлежат Вере Камше.

Выплывали из цифрового небытия строчки. Экран ноута оставался единственным источником света в комнате.
«Итак, «Талигойская роза». Само название фильма уже предупреждает о будуарной тематике, но к этому я готов. Нынче модно выискивать любовные истории с плохим концом где можно и где нельзя.
В связь Первого Маршала Алвы и королевы Катарины я тоже могу поверить. Существует несколько свидетельств этого романа, но знакомы с ними в основном любители читать мемуары фрейлин. Впрочем, я не охотник копаться в грязном белье великих. Могу только предположить, что, если люди так активно поддерживают подобные слухи, то они, скорее всего, пытаются отвлечь внимание от чего-то другого. Но правду королева и маршал всё равно унесли с собой в Рассветные сады.
Однако вернёмся к фильму. Кристиан Акслер в роли Рокэ Алвы получился больше соблазнителем, чем военным. Но спишем это на специфику жанра. Лично я не готов стерпеть то, что Саграннская кампания занимает полчаса от двух с половиной часов экранного времени, а армия Талига представляет собой сборище разнородно одетых слабоумных личностей с оружием, устаревшим на тридцать лет. Предположить, что Алва начал военные действия в Сагранне только потому, что у Катарины появился более молодой любовник (А куда бы соберано делся, если это было решение Совета Меча?), а также представить, будто перед началом кампании Алва станет тратить время на то, чтобы отбить у собственного порученца какую-то губернаторскую родственницу, я лично не могу. В отличие от сценариста Жерара Понси, разумеется».
Андрес на миг задумался, поправил очки, отбросил упавшие на лоб иссиня-чёрные пряди и быстро допечатал: «Кстати, в провинции Алвасете фильм бойкотировали. Что не может не радовать».
Нажал "Отправить". Встал, потянувшись всем телом, затёкшим от долгого сидения за ноутом. Наконец, заметил, что стемнело, и включил свет. Электрическая лампочка осветила стандартную комнату университетского общежития. Три кровати, общий письменный стол, стенной шкаф, в углу – гитара в чехле. Чтобы там, где живёт кэналлиец, не было гитары? Расскажите кому-нибудь этот анекдот. Тренировочные рапиры рядом с ней откуда-то притащил Эдвин, за короткое время заразивший историческим фехтованием обоих соседей. На двери – плакат с торкской группой «Агмарен». Да уж, после подобных фильмов только и лечить нервы тяжёлой музыкой в сочетании с текстами о подвигах и битвах древних агмов…


Андрес Эльхадо учился на втором курсе истфака в Олларианском Гуманитарном Университете. Учился так, что половина преподавателей на него была готова молиться, а другая страстно мечтала, чтобы Леворукий побрал-таки «упёртого кэналлийца». Однокурсники недоумевали, как в это небольшое существо – «метр с кепкой роста плюс копна волос» - помещается столько знаний и упрямства. Когда-то его отец, капитан ВМФ Талига Гарсиа Эльхадо тоже удивлялся подобному несоответствию формы и содержания. Но с тем, что младший сын станет не военным, а учёным, смирился. Отчасти – потому, что старший, Леон, уже учился в военно-морском училище, куда Андреса не взяли из-за плохого зрения. Отчасти – потому что знал хрупкость истины в этом изменчивом мире. «Вот так живёшь, служишь своей стране, а потом вдруг окажется, что и страны не было, и ты – простой пират», - говорил он иногда. Так Андрес оказался в Олларии…


Утро в общаге похоже одно на другое: лихорадочные сборы на занятия, выяснение, кто куда дел мемуары Фок Варзова или ещё какую-нибудь книгу, до зарезу нужную на сегодняшний семинар. Лично у Андреса была ещё одна вечная проблема – волосы. Длинные даже по меркам Кэналлоэ, очень мягкие и густые. Расчесать спросонья – целая морока, на лекциях постоянно лезут в глаза. Но обрезать всё равно жалко.
- Эдвин, тут на тумбочке, возле ноута, резинка лежала.
- Возле ноута? – Эдвин спешно ищет что-то в тетрадях, - Так её Кайл забрал, когда к первой паре уходил. Ему какие-то карты связать надо было.
- Квальдэто цэра! – недоплетённая коса падает на плечо.


А в Олларии – осень. Старые парки засыпаны листвой, по утрам на город ложится туман, морозом прихватывает неглубокие лужицы у крыльца. Андрес зябко ёжится – за два года учёбы так и не привык к этому климату. Холод проникает под кожаную куртку и свитер.
От общаги до учебного корпуса он привык добираться через дворы. Быстрее.
Неожиданно внимание Андреса привлекла сидящая на трубах теплотрассы кошка. Ну кошка и кошка, ничего особенного, трёхцветная, кстати, вот только нечасто встретишь такой крупный экземпляр кошачьей породы. Зверюга, словно поняв, что ею интересуются, повернулась в его сторону и хрипло мяукнула.
- Прости, мне нечего тебе дать, - впрочем, недокормленной тварька вовсе не выглядела. Вон какая гладкая, шерсть блестит – наверняка чья-то. Кошка между тем продолжала слишком пристально для животного смотреть на студента. Андресу даже стало немного не по себе. Пустой двор, неотрывный взгляд зелёных глаз…
- Да ну вас с вашей мистикой, - бросил парень, ускоряя шаг. Когда он обернулся, кошки на месте уже не было.
Ладно, больше будущему историку делать нечего, только котяр по подворотням ловить.


В аудиторию Андрес успел забежать за пять минут до звонка. Занял своё любимое место у окна, нашарил в рюкзаке лекционную тетрадь и ручку. Отечественная история, так её и разэтак. Не сам предмет, разумеется, а мэтра Санри, который её ведёт. Мэтр не то чтобы был плохим преподавателем или некомпетентным специалистом, но он настолько верил в свою правоту и настолько не признавал чужого мнения, что на языке у Андреса всякий раз начинали вертеться язвительные комментарии, сдержать которые не всегда удавалось.
- Итак, сегодня мы поговорим о периоде правления Фердинанда Оллара, - разнёсся по помещению звучный голос мэтра Санри. Андрес торопливо подписал тему и приготовился конспектировать. Длинная прядь упала ему на лицо, и юноша раздражённо скрутил волосы в узел, заколов карандашом как шпилькой и помянув Кайла с его картами незлым тихим словом.
- Как вы знаете, Фердинанд Оллар был слабым правителем, и фактически страной управлял кардинал Сильвестр, в миру Квентин Дорак. Также на этот период приходится борьба двух политических партий – старой аристократии, сторонников покойной Алисы Дриксенской и потомков тех, кто получил дворянство из рук Франциска Первого в награду за службу. Если вам интересно, - мэтр позволил себе улыбку, - Я бы назвал эту борьбу вялотекущей. Обе стороны друг друга недолюбливали, но дальше оскорблений, дуэлей и подковёрной борьбы за тёплое место дело не шло.
По аудитории прошёл смешок. Шутка была отработана не на одном поколении студентов.
- Последним крупным восстанием был мятеж Эгмонта Окделла. Он закончился полным разгромом восставших, смертью герцога Окделла в поединке с Рокэ Алвой и бегством части вожаков восстания в Агарис. И, казалось бы, партия старой аристократии уже никогда не наберёт сил для прямого противостояния. Но человек, как известно, предполагает, а история располагает, - эту фразу преподаватель тоже шлифовал годами. Андрес невольно поморщился.
- …Так случилось, что в преддверии мятежа Альдо Ракана в столице не оказалось никого из тех, кто мог бы взять ситуацию в свои руки. Впрочем, и в этом случае мятежники, скорее всего, потерпели бы поражение, если бы не переход на их сторону части войск под предводительством Симона Люра и не арест королевской семьи Рокслеем и Мореном.
- Очень неоднозначна в этом контексте фигура Первого маршала Рокэ Алвы. По своему происхождению он принадлежал к старой аристократии, но род Алва всегда хранил верность правящей династии, начиная с Рамиро Алвы, прозванного Предателем. Мы знаем, что Алва был непревзойдённым полководцем и воином, не проигравшим ни одной битвы. Но после переворота непревзойдённый воин начинает совершать странные и абсолютно нелогичные поступки. Вместо того, чтобы идти на соединение с войсками и выбить узурпатора из столицы, он принимает всерьёз обещание Альдо Ракана сохранить жизнь отрёкшемуся монарху, если Алва явится к месту казни. Далее – арест, Багерлее, после чего мнения историков о судьбе последнего герцога Алва расходятся. Некоторые считают, что после суда, во время которого Ворон попросту издевался над собравшимися, его тайно казнили в Багерлее. Есть и более популярная версия, которой придерживаюсь и я, - мэтр сделал паузу, чтобы любители дословно цитировать преподавателей на экзамене обратили внимание, - По этой версии Алве был устроен побег, после чего он покинул Талиг и отправился к своим родичам-морискам, окончательно уйдя с талигойской политической арены. Мне думается, немаловажной причиной этого было и то, что на тот момент Рокэ Алва был одним из главных претендентов на должность регента при малолетнем принце Карле, а подобная ответственность вряд ли была ему нужна. Вы, разумеется, - Санри великодушно улыбнулся, - Можете выбрать ту версию, которая вам ближе.
- За такое дома бы уже побили, - брякнул Андрес громче чем следовало.
- Что вы сказали, молодой человек? – осведомился мэтр Санри.
- Я сказал, - громко и раздельно повторил Андрес, - что в Кэналлоэ, а уж тем более в Алвасете, за такие слова до сих пор можно получить двадцать сантиметров стали в живот. Извините, но это так.
- Да вы нахал, молодой человек, - с видом оскорблённой невинности выпрямился Санри, - На чём же основана ваша уверенность в непогрешимости соотечественника?
Андрес вдохнул, как перед прыжком в холодную воду.
- Да, у меня нет никаких документальных свидетельств того, что соберано не бросил Талиг на произвол судьбы. И я знаю, как тяжело за многогранными историческими фактами разглядеть личность. Но я знаю и другое. Человек, который прошёл Рейнкваху, Сагранну… Понимаете, он мог много раз отступить, но не сделал этого. Если Алве был нужен только адреналин и не нужна ответственность, он нашёл бы много других способов его получить. В конце концов, он мог ещё в юности сбежать к морискам или стать корсаром. Я читал мемуары его офицеров. Он всегда очень бережно относился к своим бойцам. Согласитесь, это тоже не вяжется с образом человека, гоняющегося исключительно за острыми ощущениями. Да, ещё есть такая вещь, как людская память. У меня на родине до сих пор поют песни о Вороне, шагнувшем в Закат и заступившем дорогу великому злу…
- Вы сказали достаточно, - оборвал юношу преподаватель, - Мне надоели ваши постоянные споры на лекциях и семинарах. Вы уже второй год пытаетесь доказать, что знаете предмет лучше меня. Так вот вам карт-бланш. Весной в нашем университете проводится студенческая научная конфереция. У вас полгода времени для исследования этой темы. Бумаги, необходимые для допуска в архивы, я оформлю лично. На конференции я хотел бы услышать вашу версию тех событий, с соответствующими доказательствами, разумеется. Согласны? Если нет, то прошу больше мне не мешать.
Аудитория вокруг Андреса притихла. За полгода перелопатить такой объём информации – это не шутка. Да ещё надо как-то успевать учиться. Но в чёрных кэнналийских глазах сверкнула радость.
- Согласен.
Вызов был принят.


День Андреса теперь был расписан по часам. После занятий он сидел в библиотеках и архивах. От неуспеваемости на семинарах его спасали только серьёзные знания, полученные ещё подростком. Всё-таки везёт, когда будущая профессия является одновременно хобби.
Распечатки, выписки, рабочие записи множились, заполняя тумбочку, книжную полку и иногда даже кровать. Андрес превратился в маньяка, при малейшей возможности вновь бросавшегося к своим исследованиям.
Так прошло два месяца.
Файл с исследованием рос, удлинялся список литературы. О результатах Андрес никому подробно не рассказывал. Не из высокомерия, нет, просто на обычное человеческое общение зачастую не оставалось времени. Этот вечер тоже должен был быть посвящён копиям архивных документов и экрану ноутбука.
- Похоже, его скоро можно будет сдать в архив вместе с бумагами, - скептически заметил Эдвин, стягивая наушники.
- Ага, только инвентарный номерок наклеить, - поддержал только что вошедший Кайл.
- Садисты, - буркнул Андрес;глаза уже немилосердно болели, - Нет бы поддержать мученика во имя истории.
- Чем мы и собираемся заняться. Ты идёшь с нами на день рождения к Дарелу.
- Кайл, ты спятил? Мне ещё пахать и пахать.
- Ничего не знаю, - развёл руками друг, - Через десять минут ждём тебя у входа. С гитарой.

Честно говоря, Андрес никогда особенно не стремился играть на гитаре. Не хотелось и всё. Конечно, это здорово – сидеть ночью у костра или дома у камина и слушать, как звенят струны под чуткими пальцами старшего брата. Но желания играть самому никогда не возникало. Всегда находилось что-то поинтереснее: сходить с отцом в тир, побродить по книжным магазинам. Музыку Андрес любил, тот же «Агмарен», но творить её самому…
Но в последние каникулы, когда вступительные экзамены были уже сданы, приехал в отпуск Леон и привёз в подарок младшему гитару.
- Учись, - выдал он с порога, - Нечего нас в столице позорить.
Пришлось учиться. Великого гитариста из него, конечно, не получилось, но для любительского уровня – вполне. Это умение и сделало Андреса незаменимым гостем на студенческих посиделках. А теперь вот придётся поддерживать репутацию Кэналлоа…


- Как у тебя дело-то продвигается? – спросил Эдвин, когда они возвращались в общагу после вечеринки. Кайл остался ночевать у друга.
- А Леворукий знает как, - Андрес поудобнее пристроил чехол с гитарой на плече, - После Багерлее действительно никакой достоверной информации об Алве нет. Вообще. Не считая слухов и выстроенных на этих слухах более поздних теорий. Но всё они бездоказательны. По принципу «где-то видели корсара, похожего на Алву, некая дама клялась, что провела с ним ночь на корабле, а ещё мы нашли три косточки в подвале Багерлее и, тряся ими, утверждаем, что это бедренная кость самого Первого маршала».
- Зачем же ты ввязался в это, если знал, что источников так мало?
- Из упрямства, видимо. Из веры, что что-нибудь да раскопаю. И да, мне не нравится тенденция доказывать всему миру, что герои Талига на самом деле вовсе не герои, а нечто непонятное. И вообще, только Изначальным тварям известно, как мы выигрывали войны, укрепляли границы, торговали и просто жили столько веков, если каждый тянул одеяло на себя.
Андрес немного помолчал, собираясь с мыслями.
- Знаешь, у нас в Кэналлоа то, что считается историей, словно бы никуда не ушло, просто спит. Поэтому я, наверное, и привык верить. В то, что защищать свою страну почётно. Что человек способен на подвиг просто ради того, что ему дорого. Я верю замкам и легендам Кэналлоа, Эдвин. Знаешь, когда мне было двенадцать, я вместо похода с классом сорвался смотреть развалины форта на берегу моря. Меня нашли, потом долго ругали, но именно там я почувствовал, что прошлое рядом и оно так же важно, как настоящее. Не знаю, - парень тряхнул головой, - Наверное, это чем-то смахивает на наркоманию.
- Сильно тебе тогда влетело?
- От родителей? Самое интересное, что не особенно.

У капитана Эльхадо для младшего сына существовало только два, зато действенных наказания. Отлучить от книг (то есть запереть шкаф и позвонить в библиотеку, чтобы Андресу ничего не выдавали) и «лишить хвоста». К последнему Гарсиа Эльхадо прибег лишь однажды, когда Андресу было четырнадцать лет, и учительница застукала его за школой со второй в жизни сигаретой.
Андрес хорошо запомнил этот день. Он стоит в кабинете отца, а отец сидит за столом и с интересом разглядывает найденную у сына пачку.
- «Вейс». Дешёвка. Так себе у тебя вкусы, Андрес, - отец терпеть не может курения и всего, что с ним связано, - Я, кажется, предупреждал, что накажу, если ты вздумаешь убивать свои лёгкие?
Андрес кивает. Да, тут не поспоришь: отец действительно предупреждал, что вредных привычек он не потерпит.
Дор Гарсиа тянется к стоящему на подставке именному кортику. Носит он его только с парадной формой, в остальное время кортик просто украшает кабинет. Но в Кэналлоа не признают церемониального оружия, и небольшой клинок идеально остёр. Андрес сам стягивает с волос резинку, он уже больше года их отращивал. Святая Октавия, жалко-то как! Только об этом раньше надо было думать. Андрес невольно зажмуривается. Когда он открывает глаза, срезанные пряди уже лежат на полу.
- Я могу идти? – его глаза за тонкими стёклами очков странно блестят, но голос не дрожит.
- Можешь, сын, - капитан Эльхадо не видит смысла продолжать конфликт, если провинившийся уже наказан. И, в конце-то концов, именно он научил своих детей держать удар…

- И как тебя тогда наказали? – Андрес вздрогнул, вспоминая, что сам рассказал Эдвину эту историю на первом курсе.
- Я ж говорю, ничего страшного. Лишили книг на три дня. Но на это время мне хватило впечатлений.
…Из подвортни за студентами следила крупная трёхцветная кошка…


…Андрес стоял у высокого стрельчатого окна и смотрел на беснующееся внизу море. Горизонт был ал, вода – почти чёрная, с алыми отблесками заката. Жутковатая и притягательная картина.
- Странно. В моё время смотреть в закат считалось плохой приметой.
Андрес обернулся. И замер. Потому что этого не могло быть. Просто не могло.
В нескольких шагах от него находился тот, чьё лицо было знакомо по иллюстрациям в учебниках и десяткам портретов, разбросанных по музеям Талига. Впрочем, Андрес доверял лишь одному из них – тому, что хранился в музее Алвасете. На том портрете усталый синеглазый человек улыбался чему-то своему, держа в руке бокал тёмно-красного, так похожего на кровь вина. Иссиня-чёрные волосы рассыпались по белому полотну рубашки.
Это было похоже на тот портрет. Только нет рамы, и ветер играет складками рубашки и прядями волос.
- С-соберано, - разум отказывался принимать реальность.
- Доброй ночи, юноша. Вам не спится?
- Да, - заставил себя кивнуть Андрес, уже третью ночь он засыпал в обнимку с книгами или распечатками. Хорошо, пока удавалось не вырубаться на клавиатуре ноутбука.
- И что же не даёт вам покоя? Любовь? Или государственные дела?
- Скорее, поиски истины.
- Неблагодарное занятие. Впрочем, если это для вас так важно… Идёмте.
Повинуясь приглашающему жесту, Андрес шагнул вслед за гостем в темноту открывшейся арки.

Они оказались на одной из улиц Олларии, вернее, той её части, что называли Старым городом. Через несколько шагов Андрес понял, что под ногами под тонким ковром мокрых листьев не асфальт, а булыжная мостовая. Город вокруг был начисто лишён любых примет современности – ни газетных ларьков, ни неоновых реклам, ни припаркованных машин. Пусть им освещали луна и бледный свет фонарей.
Андресу внезапно захотелось обойти весь этот знакомый-незнакомый город, изучить его дворы и переулки, прикоснуться к шершавому камню стен…
- Я бы не советовал вам сворачивать, - спокойный насмешливый голос привёл в чувство, напомнив об абсурдности ситуации: он идёт по пустому ночному городу вслед за мёртвым вот уже несколько веков маршалом. Впрочем, мёртвым ли? Не похож провожатый на печального призрака. Они остановились у одного из особняков, показавшегося Андресу смутно знакомым. Рокэ решительно толкнул дверь. Холл особняка был освещён несколькими свечами, дальние углы тонули во мраке. Маршал взял одну из свечей и двинулся вверх по лестнице. Андрес следовал за ним, не забывая оглядываться по сторонам. Он ждал увидеть во сне запустение, пыль, но нет. Краски картин, выхваченных из темноты, остались яркими, ткань тяжёлых портьер не расползлась. Но у Андреса всё равно возникло чувство, что тут уже давно никто не живёт.
Итогом поисков стала небольшая комната с несколькими шкафами – свет свечи отразился в полированном дереве.
- Юноша, потяните тот канделябр на стене.
Андрес подчинился. В открывшейся нише что-то было. Шкатулка?
- Запомните это место, - Рокэ забрался с ногами на подоконник, - Вам предстоит его найти.
- Почему я не могу взять это сейчас?
- Потому что нельзя ничего брать из чужого прошлого. Да и вам пора, не стоит находиться здесь дольше необходимого. Впрочем, как и мне.
- Но я хотел спросить…
- Пора, - Рокэ покачал головой.
И задул свечу.

Андрес вскочил с постели, вглядываясь в окружающую темноту до рези в глазах.
Неужели сон?! Такой реальный.
Сколько времени? Окно выделялось серым прямоугольником. Скоро рассвет. Как мало осталось спать… Потребовалась усиленная работа мозга, чтобы вспомнить, что завтра выходной.
С этой мыслью Андрес провалился в сон. На этот раз - без сновидений.


Века пощадили фамильный особняк Савиньяков. Андрес когда-то интересовался архитектурой столицы и знал, что это здание с элементами южного стиля – колоннами, орнаментами в виде плюща – выстроил Эмиль Савиньяк для молодой жены. Та была родом из Фельпа.
Особняк счастливо пережил пару войн, одно восстание и в начале прошлого века стал Военно-историческим музеем; один из потомков рода передал здание в дар государству.
С утра тут вряд ли будет много народу. Андрес купил билет, вежливо отказавшись от экскурсии, мол, группа всё равно быстро не наберётся, и отправился бродить по залам. Честно говоря, чувствовал он себя… странно. Ну кому, скажите, могло придти в голову искать обещанные свидетельства в музее? Интересно, а если нужная комната окажется на реставрации? На смене экспозиции? Что тогда? Бежать в дирекцию с просьбой: можно обыскать музей, мне сам маршал Алва разрешил? М-да, Андрес, такими темпами ты окажешься на северной окраине, у Святой Октавии. Там таких как ты уже лет семьдесят держат. И герцог Алва там тоже наверняка есть.
Студент шёл мимо заполненных оружием витрин, мимо миниатюр, изображающих давние битвы. В другое время он бы наверняка остановился, но сейчас мысли занимало совсем другое. Насколько изменилась комната, которую ему показали? Узнает ли он её вообще?
Он обошёл, кажется, весь особняк. В теплом зимнем свитере было уже жарковато. Дремавшие на стульях пожилые смотрительницы начинали неодобрительно коситься. Один раз приняли за девушку и извинились – но это-то как раз было привычно.
Андрес, уже отчаявшийся, свернул за угол. Это была полутёмная площадка служебной лестницы. Справа – дверка небольшой кладовки. А слева… Слева – тяжёлая старинная дверь. Очень знакомая. Андрес, не веря своим глазам, осторожно потянул за потемневшее кольцо. Нет, не бывает такой удачи! Дверь оказалась незаперта. Андрес шагнул за порог. В окно сочился серый зимний свет. Похоже, в старые времена эта комната предназначалась для прислуги, а теперь была хранилищем каталогов или чего-то подобного. Вот только он уже видел это окно. И старинный канделябр на стене у входа.
Андрес опасливо оглянулся, на миг почувствовав себя сбегающим с уроков мальчишкой. В коридоре позади него было пусто.
Нет, нельзя упускать такой шанс. Он проверит тайник, а потом найдёт какого-нибудь научного сотрудника, должны же они тут быть.
Канделябр, когда Андрес потянул его на себя, пошёл туго, совсем не так, как во сне. За опустившейся пластиной обнаружилась пыльная ниша, а в ней – угловатый предмет. Неужели шкатулка?…
- Молодой человек, что вы тут делаете?
Андрес обернулся. На пороге стоял сухонький седой старичок в тщательно отглаженном костюме.
- Простите, - врать Андрес не умел, но его здорово выручали большие невинные глаза и общая интеллигентность, - Искал туалет, заблудился. Споткнулся, схватился за что придётся и… вот.
- Отойдите тогда.
Андрес подчинился. Послеповатый старичок подошёл ближе, разглядывая тайник. Осторожно достал шкатулку, стёр ладонью пыль.
-Похоже, это фельпская работа, - заметил Андрес, разглядывая алые фигурки на чёрной крышке, - Причём период становления тамошней династии, именно тогда мастера пытались копировать древних художников.
- Откуда у вас такие познания?
- Я учусь на историческом факультете.
- И какой курс?
- Второй.
- Ну, что же, коллега, пойдёмте посмотрим, что вы тут нашли.

Посмотреть сразу Андресу, конечно, не дали. Сначала дедок переполошил смотрительниц, потом вызвали директора музея, у которого был выходной. Потом научных сотрудников. Всё это время младший сын капитана Эльхадо сидел в углу и раз за разом отвечал на одни и те же вопросы. Да, нашёл случайно. Да, сам удивился. Да, бывает такая удача, мы, кэналлийцы, везучие.
Когда бурные восторги немного стихли, Андрес вежливо поинтересовался, можно ли ему воспользоваться найденными в шкатулке документами для своего исследования.
- Какого? – удивился кто-то из музейщиков.
- По эпохе Фердинанда Оллара. На студенческую конференцию, - хороший такой ответ. Обтекаемый.
Музейщики зашумели. Выяснилось, что да, можно, но только после проверки их подлинности и при наличии запроса от ректора университета.


Помимо запроса от ректора понадобилось ещё личное разрешение директора музея и ещё куча бумаг вроде преподавательских рекомендаций. Но полученная информация стоила бумажной волокиты. В шкатулке оказались письма, которые писал Франческе Савиньяк виконт, а после граф Марсель Валме. Андрес ради интереса поднял имеющиеся данные – да, любопытная была личность. Шпион, дипломат (что во все времена хорошо сочеталось), успевший ввязаться в немыслимое количество известных авантюр и наверняка в столько же ускользнувших от ока истории. Многие пророчили, что виконт свернёт себе шею, но упрямый представитель рода Валмонов пережил всех, счастливо скончавшись не то в восемьдесят, не то в восемьдесят пять, и оставив после себя пятерых детей, книгу ироничных мемуаров и множество неплохих стихов, над которыми ныне ахает первый курс филфака.
И, кстати, на заре карьеры – офицер для особых поручений при особе Первого маршала.
Сказать, что письма были интересны – ничего не сказать. Так и тянуло углубиться в них, нырнуть с головой в мутные воды давних интриг, ощутить на губах горьковатый привкус былого. Хрупкие, упакованные для сохранности в пластик бумаги хранили столько загадок, что кружилась голова. Но Андрес со вздохом откладывал лист за листом, продираясь сквозь устаревшие выражения. Сейчас он гнался лишь за одной тайной и ощущал себя дайтой, взявшей след.
И погоня окончилась – на пределе сил, на излёте дня, когда фельпская шкатулка показала дно, а на стол легло последнее письмо.
«Моя эрэа, - жёлтый лист сберёг слова, написанные несколько веков назад, - Думаю, я в последний раз называю вас так – завтра утром вы станете для меня графиней Лэкдеми.
Но всё же, в память о нашей первой встрече, я должен рассказать вам о судьбе нашего общего друга.
Политика в отношениях с кагетами здорово напоминает игру в поддавки. Главное – предчувствовать, когда тебя предадут и извлечь из этого предательства выгоду. Изначально Рокэ планировал так и сделать, после чего убрать из Золотых Земель морисков... Но кагетов пришлось оставить на епископа Бонифация. Из Кандавы мы были вызваны мёртвым существом – из тех, что называют выходцами. У них свои дороги, доступные, впрочем, для сопровождающих их смертных. Выходец сообщил нам об опасности – правда, в весьма туманных выражениях – грозящей и Талигу, и миру. Дорога мёртвых привела нас в горы недалеко от разрушенного Надора. То, что произошло потом, необъяснимо никакими законами мироздания. Камни двигались по ущелью, как стадо баранов. Прыгая по ним и рискуя быть раздавленными, мы продвигались вперёд. Рокэ рассуждал о свадьбах, и в первый момент я, к сожалению, не понял истинного смысла этого разговора. Возможно, вслушайся я в его слова внимательнее, я успел бы понять: это не праздная болтовня, это попытка расписать талигойскую политику на несколько лет вперёд – но уже без Первого маршала. А потом я замешкался, и Рокэ сильно обогнал меня. Внезапно камни остановились. Моего спутника нигде не было. Была бездонная пропасть, на краю которой замерло каменное стадо.
Вот, собственно, и вся история. И хотя больше никто не слышал о Вороне Рокэ, я уверен, что его шаг в пропасть предотвратил что-то страшное, с чем не справился бы никто другой, потому что тут бессильна и сталь, и дипломатия.
Что ж, я исповедался вам, моя эрэа, в том, в чём молчал и перед священником. Простите, что заставляю вас нести весте со мной груз этой тайны.
Марсель, виконт Валме.»
Строчки плыли перед глазами. Андрес выбрался из-за стола и подошёл к окну. Опять закат, как во сне, только бледный, как всегда в месяц Зимних Молний. Скоро закроют служебный вход, надо поторопиться.
- Интересно, почему он решил рассказать именно мне? – вопрос то ли самому себе, то ли Вечности, - Неужели Алве так нужно, чтобы его помнили, знали истину?
И откуда-то из небытия пришёл ответ. Нужно. Но не ради его самого, а ради Талига. Ради памяти о былом.


…Поднимаясь на трибуну в день конференции, Андрес волновался. Да и как, скажите, не волноваться, когда ты, сопляк-второкурсник, взялся переспорить профессора? Но стоило увлечься собственным докладом, как всё волнение куда-то улетучилось, и заканчивал он уже вполне уверенно:
- …Таким образом мы видим, что маршал Алва не был тайно убит и не предал Талиг. Наоборот, он до последнего служил интересам страны, укрепляя позиции Талига в Кагетской Казарии и отводя от него гайифскую и морисскую угрозу. История – наука рациональная, и бессильна объяснить его дальнейшую судьбу. Но очистить имя одного из героев Талига от нанесённой веками грязи ей вполне по силам. Какого бы уровня развития не достиг Талиг, ему необходимы герои. Потому что без прошлого будущего нет.
Всё это время он старался смотреть поверх голов – с высоты кафедры это было несложно. Закончив, рискнул взглянуть в зал, в лица слушателей. «Не приняли, - мелькнула мысль, - А студентам, по ходу, вообще не интересно».
И тут аудитория взорвалась аплодисментами.


Да, потом были и вопросы о подлинности документов, и просьбы рассказать о находке подробнее. И скептические замечания. Но в тот миг большая часть собравшихся аплодировала стоя.
Мэтр Санри протолкался к строптивому студенту.
- Ну, молодой человек… - пробормотал он то ли удивлённо, то ли восхищенно, - Удивили, ничего не скажешь.
Затем друга выловил Эдвин.
- Разворошил ты сонное царство. Помяни моё слово, ещё к лету археологическую экспедицию соберут, искать в Надорских горах останки маршала Алвы.
- Что-то мне подсказывает, что не найдут, - хмыкнул Андрес.
- Ладно, сейчас дуй в общагу отсыпаться, а вечером отмечаем. Ты ж Санри нос утёр. Тебе все курсы с первого по пятый на памятник скинутся! Конный, как маршалу Ли.
- Угу, и попираемый копытами мэтр?
- А что, идея…


- Юноша, вы позволите дать вам один совет?
- Да, - ошалело протянул Андрес, отрывая голову от подушки. Рокэ сидел на расшатанном общажном стуле с таким видом, словно это было шикарное кресло.
- Попросите вашего брата или друзей научить вас пить и ухаживать за девушками. Иначе, боюсь, лет через десять живым людям с вами станет скучно.
- А…

- Андрес, Андрес! Да проснись же ты! – Эдвин тряс приятеля за плечо.
- А, что…
- Уф, это я тебя должен спросить. Ты дёргался так, что чуть с кровати не упал. Кошмары?
- Нет, - Андрес поудобнее уселся на кровати, - Эдвин, я, наверное, псих… Но я видел маршала Алву. И письма нашёл не случайно.
За окном цвела сирень, и мистические сны казались частью ушедшей зимы. Мрачные сказки о прошлом, рассказаны холодной ночью.
- Да, дела, - присвистнул Эдвин по окончании рассказа друга, - Значит, иногда и мёртвые помогают?
- Он не мёртвый. Он чем-то другим является, это чувствуется. Я вообще удивлён, что силам такого уровня есть дело до исторических дискуссий.
- А что такого? Если человек служил своей стране, почему он должен был её бросить, уходя на ту сторону?


Праздновали в комнате у соседей. Красное вино, гитара, разнокалиберные стаканы на столе.
- За Андреса! – отсалютовал стаканом Кайл, - Чтоб мы когда-нибудь так же пили за его докторскую!
- Главное, чтоб он не стал преподом, от него же студенты вешаться будут, - хмыкнул Эдвин, - Так что давайте ещё и за это.
- За Талиг, - добавил Андрес, - И за Кэналлийского Ворона, да не сгинет его имя в веках. Его и других защитников страны.
- За Ворона!
Андрес поднёс к лицу стакан с вином, но пить не спешил, вдыхая аромат родины и лета. Стараясь запомнить его.
Точно так же, как пытался удержать в ладонях рассыпающиеся в прах осколки прошлого.
Прошлое – оно такое. Не любит, когда его отпускают.