Фэндом: «Отблески Этерны»
Герои: Рокэ Алва времен Лаик и оригинальный персонаж
Жанр: приключения
Disclaimer: хором: «Мы любим их, очень-очень любим!», но принадлежит они не нам. Но => глубокоуважаемой Gatty.

Я медленно шагнул вперед, читать дальшедержа над головой тонюсенькую свечку, распространяющую неяркое, зеленоватое сияние и уже начиная жалеть (о чем, разумеется, я никогда бы и ни кому не сказал, даже по под страхом неминуемой смерти), что отказался от сопровождения серенького монашка, вызвавшегося проследовать за «господином детективом» вплоть до места назначения. Я никак не мог одобрить излишней навязчивости, а потому, вздернув свой гордый нос и приняв самый возмущенный вид, тоном оскорбленной мамаши с пафосом заметил, что и сам могу сделать достаточно выводов об увиденном, а ежели кто-то намекает на мою, так называемую, немощь… В то мгновенье взгляды всех присутствующих скрестились на перевязанной поверх штанины голени, то не извольте сомневаться, гордо заявил я, распахнув дверь и чудом удержавшись на пятках, столь прискорбное стечение обстоятельств ни сколько не помешает жаждущей возмездия душе вершить искомую справедливость! С этими словами я вышел, оставив господина коменданта и отца-настоятеля на благо мальчишки, надежно и неумолимо прикрывающего мои продранные закатными кошками тылы.
Однако реальность оказалась куда прозаичнее.
Я осознал это, позволив себе подняться в отведенные парнишкой апартаменты, с беззвучными проклятьями облачившись в свежий костюм и кивнув, мол, можно идти. Поскольку, проследовав за предложенным хитрым святошей монашком я крутил по подозрительным коридорам не более часу, а потом оказался пред тщательно забаррикадированной тремя рассохшимися, покрывшимися зыбкой плесенью досками (вот странно, а ведь в ответ на вопрос провожатый начал божиться, что их прибивали этой же ночью, так как могло случиться, что…). Монашек с удивительным проворством отогнул пожелтевшие от ржавчины гвозди, рассыпавшиеся рыжеватой трухой, и, с некоторым усилием отлепил, к слову, с ужасающим чваканьем, забродившие доски, а затем, покопавшись во внушительной связке всевозможных ключей, безмолвно отпер огромный замок, который я, признаться, сначала даже не заметил, увлекшись созерцаньем возведенных баррикад.
«Это здесь», - ответил на мой безмолвный вопрос хрупкий служака.
За указующим перстом разверзалась черная, осклизлая дыра. Окон не было, в соответствии чего в искомый коридор не проникал ни солнечный цвет, ни уличные крики. Стояла страшная, неестественная тишина, толстенные камни глушили всякий проблеск жизни, и впервые мне подумалось, что аббатство действительно напоминает сложенный из омертвевших мыслей курган.
«Этот подвал, - меж тем тихонько прожурчал под рукой монашек, я едва не вздрогнул от неожиданности. Как странно… слышать человеческий голос в такой тишине, как странно и как… замечательно… - мы используем его для хранения продуктов, и чтобы солнечный свет не губил мясо и птицу, по приказу его светлости были заложены окна. Разумеется, с самого начала сей коридор так же служил местом отдохновенья и молитвы, но после низ правого крыла был полностью переоборудован под склады… Там, в конце, должна быть дверь, где мы оставляем самое нежное мясо, и вот там-то… Да будет мне позволено заметить, что это первый раз, когда нечто подобное…»
Разумеется. Подвал. С кошка знает сколькими пролетами под землей. И здесь хранится свежее мясо. Шутка Леворукого, не так ли?
«Милейший, - чванливо выступил я, перехватив из его тонкой лапки хиленькую свечку и, перенеся вес на здоровую ногу, толкнув тросточкой замешкавшуюся дверь, - благодарю за рассказ, но все, что мне нужно знать, я уже успел узнать, а сейчас позвольте, дела не ждут!»
За спиной с гадким шлепком сомкнулись богоугодные створки, в свете свечи, которого, дай Леворукий, а хватило бы на пару-тройку шагов, растворился печальный, преклонившийся пред низменной глупостью старший хрупкий монашек, а я оказался запертым в непролазной тьме. И приперевшей со всех сторон тишине. Постояв пару минут и позволив себе чуточку пообвыкнуться, а так же выкинуть из головы все мысли, такие как, например, о том, что монах вполне бы мог завести «господина детектива» кошке под хвост, да и запереть бы замочек-то в ответ, и ищи его свищи, я, аккуратно поразмыслив над сложившимся положеньем и сконцентрировавшись на шагах, с тихими вздохами двинулся вперед.
Но не прошло и получаса, как проклятая нога разболелась закатной кошкой, и не удивительно. Проклятая трость находила своим долгом сообщать мне о всех возможных тектонический неровностях и взывать о крике с неотступной злокозненностью. Проклятая дрянь цеплялась за все выступы и трещины, попадающиеся мне на пути, и в ответ на нежданный толчок али спотыканье нога ревела так, словно в нее вселился сам Леворукий, а где-то за плечами, ко всем бедам, под час раздавалось отвратительно знакомое хлюпанье…
Я резко развернулся. Нет, нет, ничего, это вода за окном стекает по кровле, не здесь, но там, где есть окна… Ничего нет, но какое же мерзкое ощущенье! А самое отвратительное, что это действительно трогает мое сердце, тревожит и заставляет вспоминать о пережитом позоре, ведь нет ничего отвратнее, чем взрослый, сильный мужчина, воин, в конце-то концов, просящий смерти. С сими мыслями я вновь заставил себя невозмутимо развернулся и, морщась, кривясь и охая, упрямо захромал вперед.
Неожиданно за плечами раздался продолжительный зевок, и не успел я в ужасе от пронзивший разум догадки развернуться, как знакомый до дрожи ленивый голос по слогам произнес:
- Какая глупая ложь, господин детектив… – я не услышал ни движенья, ни звука, но тонкие, чрезвычайно сильные пальцы (знакомые мне не понаслышке, но я решительно не мог поверить своим ушам!) подхватили меня под локоть, и… представьте себе, уверенно потащили за собой, не дав вставить и слова! - Осторожней, здесь приступочка. Вы поступили не очень хорошо, не поставив меня в известность о своей, так сказать, вылазке… К тому же, почему не предпочли прежде просмотреть дела о предыдущих смертях, чтобы быть уверенным, с чем именно столкнетесь?
- …А ты что тут делаешь?! – очнулся я, рванувшись назад, тот час нелепо зашатавшись, но каким-то чудом (воистину, уверуешь тут в Создателя!), не только сумев устоять на ноге, но и развернуться, дабы оглядеть возмутительного нарушителя концентрации с ног до головы, как мне казалось, самым строгим взглядом, на который был способен. Ах, следовало б уже догадаться, что с него мои угрожающие порывы, что с гуся – вода! Парнишка безмятежно застыл, где оставили, сколь мог разглядеть, одетый во всегдашнюю унарскую форму, на которой не было ни морщинки, не красовалось ни пятнышка, но что-то во всем его облике было какое-то не такое! А, догадался я секунду спустя, он зачем-то зачесал волосы в блестящий недлинный хвост, прихватив их широким платком. На высокий лоб выбивались три вьющиеся прядки, эх, поганец был чудо как хорош, и лучше бы он тоже знал б этом и часами просиживал перед зеркалом, отражая бушующее в юной душе тщеславие, так нет же! Мальчишка был совершенно равнодушен к тому, сколь ослепительно смотрится, и не… мог не вмешиваться в дела, обстоятельно не допускающие постороннего присутствия!
Вот кошков прохвост!
Парнишка не пошевелился, а вот его губы вдруг мягко дрогнули и расползлись в медленной, отнюдь не доброй усмешке, понаблюдав кою, я отчетливо осознал, что волосы на затылке встают дыбом, но вскоре, губам, должно быть, надоело скалиться, и они, вновь задрожав и надломившись, сложились уже в широкий, безмятежный зевок. Парнишка рассеянно прикрыл тремя пальцами рот, а потом гибко потянулся, положив правую руку на вытянутую в струнку левую и слегка качнувшись назад. И я понял, что опять не могу заставить себя рассердиться.
Леворукий! Ну за что мне эта напасть?! Нет, что не говори, но живой человек, тут, рядом, в глупой пустоте мертвых, выстывших камней, был делом крайне… желательным! Но я, к своему изумленью, не соглашаясь на обыденное присутствие, сам, не желая в том признаваться, ждал именно этого человека! Его жизненный ток был таким… Я в раз ощутил, что легкие наполняются новым вздохом! Но и не мог позволить себе расклеиться, именно потому, что находиться здесь для него было слишком, слишком опасно! Ишь, чего выдумал, эксперт самоназванный!
- Ты… Разве я не велел тебе разбирать документацию и составлять анализ, а потом отправляться в постель?!
- И пропустить все самое интересное? – вяло откликнулся помощник (Разрубленный змей!), даже и не подумав всмотреться в полыхающее праведным гневом лицо и вновь шагнув вперед с явным намерением самым насильственны способом (ах, он все равно меня сильнее, так что я ему сделаю?!) заставить меня продолжать путешествие. Я быстро, сколь позволяла больная нога и памятные ребра, отшатнулся, готовясь к отчаянному сопротивлению и соскребая остатки раздавленного достоинства, для самого внушительного отказа, но… но мальчишка, подметив столь бесхитростный маневр, к моему сдавленному рыку, покорно остановился и, потянувшись одними плечами, отрешенно моргнул в заплясавшую по старым камням тень. – Господин детектив… - я торопливо встряхнулся и настороженно глянул на застывшего в крайне независимой позе «защитника», - у нас не так много времени. Вы правильно выбрали время посещения, но этот коридор не располагает к увеселительным прогулкам…
- Уж кому, как не тебе это знать, верно? – ворчливо отозвался я, со вздохом признав, что парнишка говорит правду, а мое упрямство отдает самым настоящим ребячеством. Нет, я не позволю никому (и ему, в том числе, будь мы даже трижды на одной стороне!), сделать из себя посмешище и отказаться от возложенной миссии из-за престранный манипуляций возомнившего себя настоящим прорицателем дурака! И, подумав таким образом и тихо вздохнув, я, воздев над головой свечку, осторожно двинулся вперед.
- Именно так, - невозмутимо откликнулся мальчишка, пьяно тряхнув черной головой, но тот час скользнув следом.
- А откуда ты все знаешь? – нарушил опустившееся на плечи молчанье я несколько минут спустя, устав уповать на худшее и прислушиваться к каждому вздоху.
- Не стану уточнять, что - все. – Насмешливо хмыкнул мальчишка, и я в который раз уже покачал головой – да, небось, весело с ним приходиться его родственничкам, прямо скажем, не завидую семейке… - Но кое-что мне известно. А все на свете, - продолжил он пару минут спустя самым благодушным тоном, я, успев пообвыкнуться с его выкрутасами, терпеливо хмыкнул под нос, прослушав десятый по счету сладкий зевок, - как это не печально, но и, согласитесь, не может не обнадеживать, не дано узнать никому! - доложил, всласть назевавшись, мальчишка, а потом, мне показалось, что я даже услышал, как он пробормотал что-то сонное: - Мм… Но об этом месте я действительно знаю предостаточно.
- И даже можешь рассказать? – не поверил своим ушам я, даже не заметив, что спотыкнулся.
- Почему нет? – безмятежно откликнулся юный шалопай, сладко выгнувшись. – Видите ли, господин детектив… - да, если так начинает, значит ничего серьезного, но мы все равно послушаем, в, конце концов, интересно, да и делать все равно нечего, а коридор все не думает кончаться, так и тянется и тянется, плывут слепые бойницы, стучит моя тросточка… - Стоило мне въехать в эту, с позволения сказать, обитель, как я столкнулся с двумя пренеприятными вещами. Нет, не с персоналом, хотя и он оставлял желать лучшего… Во-первых, ваша погода неприятно удивила меня, а во-вторых… царство невыносимой скуки! Не прошло и пары недель, как я осознал, что если чем-нибудь не займу себя, то погибну во цвети лет, и мой бренный труп будет пахнуть не вином, а пылью, к слову, достать порядочное вино тоже оказалось делом не простым, все-то в этой стране подвержено невыносимым условностям… - В этой стране? Сейчас еще довольно тепло, и не прошло и двух месяцев, как он тут, но ему и то кажется убийственным. Откуда же ты приехал, малыш? – И я, наперерез злокачественной скуке, принялся копаться в бумагах, которые, кажется, должны были кем-то охраняться… - мальчишка поравнялся со мной, его тонкие пальцы лениво перебрали затхлую тьму, на красивом лице проступила тень легкого неудовольствия. – Они и охранялись… - скучающе продолжил он, слегка склонив голову к плечу и покосившись вправо, - наверное… Во всяком случае, перерыв всю библиотеку, я лишь потом наткнулся на так называемый «закрытый отдел», сообразив, что что-то тут не сходиться, а собрание сочинений Дидериха является неполным…
- Дидериха?! – закашлялся я, к слову, сей многомудрый писака вызывал во мне священное веселье уже потому, что являлся любимым поэтом милейшего сударя батюшки, и уже в виду единственной (этой!) причины долженствовал вызывать непримиримый хохот. – А он-то тут при чем?!
- Не причем… - откликнулся мальчишка. – При свершенном мной открытии. Оказывается, стоило мне потянуть за потрепанный корешок гения талигойской словесности, как в стене открылся небольшой альков. Да, да, представьте себе, в духе романтичных изысканий, Дидерих был бы счастлив, без сомненья…
Я фыркнул, но не выдержал и расхохотался.
- А в открывшейся нише я обнаружил то, что искал, - усмехнулся парнишка, не обращая ни малейшего вниманья на приключившуюся с «господином детективом» блажь, - а именно – краткую опись текущих дел, несказанно заинтересовавших вашего покорного слугу. М, не все, разумеется. Ворованные господином комендантом королевские пожертвования, переведенные в бесконечные убытки (оттуда-то я и приучился добывать какое никакое, а вино, с надеждой, что господин комендант поделиться со мной и не возропщет украдкой…) я сразу отложил в сторону. Так же, там, аккуратной стопочкой, возлежали личные дела, сколь можно так выразиться, учеников. Я узнал о себе много интересного, но ничто из этого не вызвало моего удивленья, а вот небольшая рукописная книжечка о посещеньях сих бренных сводов всевозможными сверхъестественными гостями пришлась мне по душе. О являвшихся всякому желавшему призраках я успел услышать достаточно, но вот свидетельства их деяний невольно тронули мой интерес. И я углубился в чтение. Коридор, по которому мы сейчас идем, - я проследил на его тонкой рукой и уткнулся в далекий, испещренный ветхими прожилками, потолок, - находится как раз под тем, в который вас не желали пускать в прошлый раз. - Я, как вы понимаете, даже не стал заикаться о том, откуда ему стал известен разговор с отцом-настоятелем, просто заинтересованно подтянулся, - таким образом, ежели взять гипотезу о существование всякого рода духов, то предположение о том, что некоторые странности имели честь происходить и здесь, было бы вполне верным. Посмотрите вокруг. Что вы видите?
- А что должен? - немедленно отозвался я, поднимая свечку повыше и медленно сгруженные, крепко сбитые ящики с неяркими помарками на крышках. По обеим от нас сторонам плыли перевязанные вечевой рассохшиеся деревянные блоки, кое-где раздавался прилипчивый писк. Леворукий знает, сколько все это пролежало тут, без воздуха, и, несомненно, не могло не испортиться, но… И они этим кормили детей! Какая безответственность, более того, преступное бездействие! Но это было явно не то, что должно было привлечь мое вниманье. На конец я, скребя сердце, был вынужден сдаться. – Я вижу старый склад, которым давным-давно не пользовались, все здесь указывает на крайнее запустенье. И какое отношение все это имеет к свежему… - сердце вдруг екнуло в груди, я поражено взглянул на мальчишку. – Неужели…
- Нет, господин детектив, вам не солгали. – Невозмутимо кивнул парнишка, я ощутил радостное волненье. – Предыдущей ночью действительно были – сейчас узнаем, каким именно образом – убиты двое несчастных, но… Но кроме того, ваша догадка верна. Это место служит лишь прикрытием для чего-то до крайности важного. Как вы могли догадаться, ничто не указывает на то, что этим местом пользовались в последние лет… - он лениво огляделся, - десять. – Да, да, это объясняло наличие плесени на досках, которые, как казалось, были вбиты ночью, и ржавчины… Но совершенно не объясняло, почему монах сразу не сказал мне правду! – Это дает нам возможность предположить, что благословенный брат Петр, - настоятель, раздери его кошки! – намеренно ввел вас в заблуждение. С первого взгляда, это кажется даже глупым. И отнюдь не странным. Зачем говорить, что склад действующий, если все вокруг указывает на обратное? Зачем вообще оборудовать под склад коридор, находящийся под местом священных молитв, закрытом от всех посещений? Видит Бог, в этом доме достаточно места, чтобы организовать тут без малого скотный двор, так почему именно здесь?
- А что именно находится в этих ящиках? – сделал выпад я. – Может, следует проверить? Контрабанда, возможно? Они закрывают верхний коридор, где принимают гостей, названных считаться призрачными, а действительности предполагающихся зваться преступными, так почему бы не проделать ход из одного «святилища» в другое, и переправлять товар через лаз? В таком случае, разгадка становиться верной, но только эта, а зачем и кто убил…
- Если нас сюда пустили, то ничего важного. - Качнул головой мальчишка, и я был вынужден согласиться. – Заметьте, на полу обнаруживается полное отсутствие пыли, хотя все прочее буквально кричит о старости. Это говорит нам о том…
- Что здесь кто-то был. – Уверенно продолжил я.
- Несомненно. – В тон отметил мальчишка. – И совсем недавно. Быть может, памятной ночью…
- Могли тела перенести сюда? – задал следующий вопрос я, надеясь, что знаю ответ. – Как ты говорил раньше, они были убиты, но кто сказал, что именно здесь?
- Подумайте, что мы имеем, - предложил парнишка, облокачиваясь на один из ящиков и, как мне показалось, случайно царапая пальцем крышку. Где-то тот час раздался негодующий писк, юноша прищурился на свечку, как кошка. – Старый склад, которым давно не пользовались. Нигде нет пыли, но на ящиках она имеется. – Его тонкое лицо приобрело выражение легкой брезгливости, я позволил себе слегка усмехнуться. – Значит, их перенесли откуда-то. Но пыли нет не потому, что ее исшаркали чьи-то ноги, как вы, верно, уже имели милость догадаться. А потому, что этот коридор был действующим до сих пор, но кому-то понадобилось создать иллюзию ветхости. Перенесли ли сюда тела убитых? Об этом я могу сказать, лишь взглянув на них. Есть характерные особенности, по которым можно с незримой погрешностью определить, когда и при каких обстоятельствах наступила наша смерть… Быть может, мы продолжим?
- Да. – Я вновь развернулся и, приподняв свечку повыше, пошел вперед. – Лучшее, что мы можем сейчас сделать, это дойти наконец до той двери, про которую мне говорили, а ты… - я покосился через плечо, едва не зажмурился от ослепительной улыбки, - слышал… А ты, как я поглажу, приободрился! – заметил некоторое время спустя, оставив позади груду длинных полок, на которых покоились банки с подозрительного вида соленьями и извращенными корнеплодами, плавающими в омерзительной жиже. – Позволь спросить, в чем причина?
- Ох, господин детектив, вы задаете странные вопросы. - жизнерадостно, но несколько вяло рассмеялся в ответ мальчишка, покачав тяжелой головой. – Сейчас вы увидите первую улику, так почему вы спрашиваете о таких мелочах?
- А потому, что лучше бы ты спал по ночам, а не колобродил тут! - ворчливо заметил я, настороженно вглядываясь в гулкую темноту. – Всем было бы спокойнее… Рокэ! Ты очень мне помог, но ради всего святого, отправляйся спать, а? Пока ничего не случилось… И не думай надо мной смеяться! – беззлобно ругнулся я, услышав сдавленный смешок за спиной. – Ты что, не понимаешь?! Не на что тебе тут смотреть, я потом сам обо всем расскажу. Смерть вещь, знаешь ли, не очень красивая, уж поверь мне. Особенно залежавшаяся…
- Верю, - невозмутимо качнул головой парнишка, и я едва не вспыхнул от ярости – забочусь о нем, а он!.. - Но, тем не менее, позвольте мне сопровождать вас.
- Как будто у меня есть выбор… - пробормотал под нос несколько поостывший я, с раздражением развернулся, готовясь дать отпор любому, и… к изумлению своему, уперся носом в дверь! В ту саму дверь, за которой… - Рокэ!
- Есть! – вынырнул из-за плеча парнишка, перехватил предложенную свечку, на его губах играла слепящая улыбка. – Это оно?
- Зачем спрашивать… - я несколько долгих секунд безмолвно пялился в покрытую старой копотью, изломанную трещинами древесину, а потом… - о том, что и так известно?! – быстро размахнулся тростью, пока ни нога, ни сам не успели понять, что именно с сим предстоит, и обрушил ее на удивление легко поддавшуюся дверцу, беззвучно распахнувшуюся куда-то в пустоту.
Нашим глазам открылся небольшой проход, и я, не теряя ни секунды, быстро шагнул вперед, даже не поперхнувшись от шибанувшей в ноздри отвратительной вони. Да… здесь стыла, в ожидании дальнейших приказов, свершившаяся мука, я понял то незамедлительно. И не успел даже удивится, когда быстрой, пробежавшейся по предметам тенью метнулся вперед мальчишка, не успел ни остановить его, ни крикнуть: «Подожди!».
Не знаю, что я ожидал тут увидеть, но… но в неярком, разлившемся свете вскинутой в гордой руке свечки, стало ясно, что мы, по всей видимости, в своих предположениях не ошиблись. Частично. Во всяком случае, вообразить более тщательное укрывательство собственных грешков не представлялось возможным. Ежели, согласно нашим предположениям, все это делалось лишь за тем, чтоб обдурить мою светлую головушку, то по приказу святоши монашки подсуетились прекрасно, да так достоверно, что… меня невольно пробирала дрожь.
Перед нашим взором простирался небольшой, нет, действительно, до противоположной нам стены не было тридцати шагов, но емкий склад, поражающий воображение скромного детектива. В талом свете, скачущем по углам, место сие представлялось мне чудовищной гротескной декорацией. С невысокого, опаленного гарью пололка на длинных цепях, надетых с двух сторон на крючья, свисали обтянутые сонной марлей кровоточащие, истощающие нестерпимый аромат гнили бычьи вырезки. Вот странно, отстранено подумал я, в такой ситуации кровь должна была бы давно успеть запечься, но она, разумеется, являя собой ярчайший пример истинной невообразимости, не стекала, но вяло капала, заливая пол черным, густым, мертвенным блеском. Весь пол, успела натечь порядочная лужа… отовсюду. В общей сложности, нас приветствовали ровно четыре ряда – по пять в каждом – вмерзших в крюк обрубков. Я, пребывая в некоторой апатии, вызванной изумленьем открывшейся картиной, быстро оглядел потолок, да, все верно, двадцать, осмотрел голые стены, пропитавшийся зловонной субстанцией пол…
- Господин детектив, - я даже не вздрогнул, как странно, а голос мальчишки почему-то звучал так холодно… - Их нужно раскрыть.
И в следующее мгновенье я понял, какая именно деталь вышеописанного страшного сна представлялась мне такой ужасающей. Нет, не то, что в свете свечи кровь представлялась черной патокой, и даже не то, что не было не ветерка, а на мертвые тела ложились зеленоватые блики, нет. Просто… с вашего позволенья, тут не было трупов. Были… вырезки, не так ли? Раскрыть… Прыткий мальчишка, с престранным спокойствием кивнул своим мыслям я. Да. Среди этих страшных заготовок были… два человеческих тела. И какие, нам еще предстояло определить.
- Да, - услышал я собственный голос. – Бери на себя те два ряда. И разворачивай тщательно. Они должны быть здесь.