Название: Воздух
Герои: Рокэ Алва, оригинальный персонаж
Жанр: юмор
Дисклеймер: Ну, я, конечно, крута, но Вера Викторовна может лучше
)))
Взгляд.
тыкМальчишка сидел в кресле у камина и наблюдал за тем, как маршал расчесывает волосы. Следил, как движутся его тонкие, сильные руки. В царящем безмолвии его застывший взор пытал плавное скольжение отточенных жестов, лицезря, как поднимались - вверх, вниз - хрупкие кости, обтянутые ловкими мышцами; и как пропечатывались под светлой кожей синие вены. В замершем пространстве царил загадочный полумрак. Старинный костяной гребень рассекал роскошную базальтовую волну, следуя по длине закатной пряжи и выныривая лишь для того, чтоб с переливом мягких бликов вновь пуститься в путь.
А герцог свысока смотрел в зеркало (возможно, вглядываясь в глаза своему отражению), успев облачиться в парадный мундир и задержавшись только за тем, чтобы добавить изысканному туалету парфюмерную изюминку. Его длинные сухие пальцы отрешенно разбирали выглаженные пряди, худое лицо в гладком ореоле ослепляло сосредоточенностью и настораживало загадочностью, нежная пена кружев, сколотых родовым сапфиром, блекла – так светла была кожа, а продолговатые очи взирали на мир ясно и, как на мгновенье почудилось мальчишке, слегка устало.
Впрочем, Черный никогда не уставал, тот час поправил себя парнишка, и не потому, что ему не могло надоесть смотреть на эти постные рожи – нет! (мальчишка мысленно усмехнулся) - просто он был слишком крут для того, чтобы ему успело надоесть их чистить!
Маршал меж тем деловито прочесал левую сторону и, рассеянно отложив гребень в сторону и холодно взглянув на пробор, взялся за крошечную расческу, украшенную тремя жемчужинами возвышенных очертаний.
- Вы уже долго так сидите… – наконец хрипло проговорил мальчишка. – Не опоздаете?
- Возможно… - меланхолично отозвался герцог и, небрежно откинув за плечо расчесанные пряди, занялся правым боком.
- У вас… - зачаровано начал мальчишка и, подавившись от радости, восторженно выпалил: - волосы, как парик!
Маршал, ни на мгновение не прекращая своего занятия, внимательно осмотрел свое отражение, и лишь потом заметил:
- Вот как.
- Да! – рассмеявшись, кивнул парнишка и заливисто продолжил: – Знаете, у нас была уборщица, и вот у нее свои волосы уже давно вылезли, и она носила парик! Оранжевый, такой, как те цветы, что вы на прошлой неделе приносили! Так вот, она говорила, что ничего лучше в мире нету, самые густые волосы на свете, во как!
- …В таком случае, - задумчиво продолжил маршал, слегка тряхнув головой и придав своей демонической гриве вид вальяжного, но естественного «беспорядка», - думаю, я могу считать это комплементом.
Увидев, что герцог, пристально осмотрев красное кольцо на правой руке, лениво откинул крышку какой-то шкатулки и, задумчиво склонив голову в бок, выловил оттуда другое, а первое, чем-то неугодившее, небрежно швырнул прочь, мальчишка тихонько фыркнул себе под нос и, проглотив некий возглас, досадливо отвернулся.
- Максимилиан? - тот час скользнуло по его напряженным лопаткам, вынудив, подернувшись, как кот, которого причесали против шерстки, уставиться на маршала. – Вас, - герцог расправил манжеты и, слегка откинув голову, занялся выглаженными до лезвийной остроты отворотами, - что-то беспокоит?
- Да… просто… - после непродолжительной борьбы с заучеными правилами этикета пробурчал мальчишка и, бросив косой взгляд на россыпь драгоценностей и три напудренные пуховки, бормотнул сквозь зубы: - Да просто чудно это как-то… чтобы мужик – и так за собой, - его прозрачные голубые глаза потемнели от сдерживаемого неодобрения, - ухаживал!
- Вот как? – Маршал поднял к свету хрустальную каплю о пальца в длину, коей знаменитый куафер придал таинственный фиолетовый оттенок (разумеется, предварительно окинув равнодушным взглядом без малого сотню бутылочек и скляночек, и выбрав, на сей раз, по своему утонченному вкусу, думается, подходящее), благодушно кивнул и изыскано и чрезвычайно грациозно спрыснул куда-то в безмятежные складки шейного платка, свернутого причудливым узлом.
- Да! – упрямо подскочил мальчишка и, немного помолчав, поднялся, шагнув вперед и застыв так, чтобы и самому отразиться в рельефном зеркале - рядом с опустившимся в кресло и, по своему обыкновению, выпрямившимся с безукоризненной надменностью герцогом. Скрупулезно осмотрев изображение Черного и покосившись на его настоящее, несколько апатичное лицо, он с невеселым смешком признался: - Говорю, странно мне это. Так нельзя!
- Вы так считаете? – флегматично вопросил маршал, окинув цепким взглядом свои травки и лениво подколов в петлицу хрустящий ароматический рожок с тремя травинками степной полыни.
- Да, - пробурчал мальчишка и театрально всплеснул руками: - Да вы только посмотрите, сколько всего! Даже у миссис Штраусен столько не было, а ведь она гордилась тем, что покупает косметику только самых лучших марок… Нет, я понимаю, что когда все, типа на… Ох. Ну когда ты и на коне, - поспешно исправился парнишка, - и шпага-то у тебя блестит, и плащ-то развивается, все это, я понимаю, выглядит круто, но…
- Максимилиан, молю, не нужно о плащах. – Придав тону извиняющиеся нотки, попросил герцог и, приоткрыв нижний левый ящик, извлек три серебряные булавки. – Память, знаете ли… Что до всего остального, то с этого и следовало начинать! И запомните на будущее – идите к тому, чего хочется, а то, что нужно, всегда оставляйте на потом. Ведь даже если вы, - маршал отстранился, осмотрел себя со всех сторон и утвердительно кивнул какой-то мысли, - в виду каких-либо… мм… сказавшихся крайне важными причин решите-таки последовать зову долга, уверяю вас, ваши заботы обернутся кромешным лицемерием и в конце концов выйдут вам же боком, ибо люди по сути своей эгоисты. И могут работать на, так сказать, полную мощность лишь во имя того, чего хотят, а не того, что им навязывает действительность. Задумайтесь над этим. И не тратьте время попусту, у них его не так уж и много…
- У них? – чуть слышно переспросил мальчишка.
- У тех, кого вы, став… гм… крутым, возможно, намереваетесь спасти.
- …А папка вот всегда говорил, - вдруг яростно прошептал, прервав внушительную паузу, мальчишка, - что только те, кому делать нечего, думают о себе… И вот себе наряжаются, как девушки! – для большей понятности чуть не сплюнул юный джентельмен и, насупившись, вперил озлобленный взгляд в злосчастную фиолетовую бутылочку. – А папка всегда был прав…
Во время сего, воистину драматического монолога герцог продолжал невозмутимо поправлять густые локоны.
- Вот как. – Спустя минуту повторил он и, прервав затянувшуюся паузу, заметил: - Так вы этого не одобряете?
Мальчишка бросил красноречивый взгляд на благоухающую жасмином пуховку и, поджав губы, резко отвернулся.
- Право, Максимилиан, вы разбиваете мне сердце! – скверным тоном продекламировал герцог и, демонстративно ухмыльнувшись, пропел на сочащейся мышьяком ноте: - Воистину, без вашего снисхожденья и, - маршал хмыкнул, а спина мальчишки просто-таки взвилась в струнку, - поощренья моя персона не проживет и дня! Ваш опыт, ваши советы – вот то единственное, без чего… Максимилиан!
Мальчишка, ощутив незримое колебанье, вздрогнул и молниеносно развернулся, а его глаза зажглись страшным, мучительным светом. Герцог сидел, подавшись вперед, на его прекрасном, точеном лице стыло неподвластное разуменью чувство, а очи были холодны, как лед.
- Что вы должны помнить? – Без тени усмешки вопросил он, и мальчишка задрожал, но и не подумал отвернуться!
- Что ты – крутой! – отбарабанил он, выкатив грудь, развернув плечи и в мгновенье воспламенившись алчущим током.
- Что еще?
- Что Черный – только один!
- Еще! – синие глаза маршала засияли, как звезды, и мальчишка неожиданно ощутил, как ноги отрываются от земли, а сердце бьется в проклятой клетке.
- Что ты никогда не отвернешься!
- Еще!?
- Что ты - это!..
- …Максимилиан, - вяло перебрал пальцами герцог о получасу спустя, наконец, найдя свой туалет завершенным и направившись к выходу, - знаете ли, - его взгляд рассеянно скользнул по замершей в дальнем конце комнате хрупкой фигурке, обратился к коллекции мечей и зачем-то ушел в потолок, - а вы самоуверенны. И мне это, представьте себе, импонирует. Но, пожалуй, и только.
…Когда хлопнула входная дверь, перестук копыт стих за поворотом, а Хуан, отчитав нерадивого конюха, вышел в сад, дабы заскочить на кухню испить чашечку шадди (вот ведь пристрастился!), его цепкий взгляд привлек осколок матового сияния, расположившегося на лужайке, за углом. Позволив себе слегка приподнять брови, он решительно завернул в направлении престранной оплошности (неужели прачка, уходя, позабыла затушить свечу?), и, осторожно приблизившись к рельефному повороту, выглянул из-за надежного укрытия …
Мальчишка сосредоточено и отрешенно наблюдал за тем, как над забытой кем-то масляной лампой порхает беспечная ночная бабочка. Юная мордашка сияла яростной пустотой, а вокруг царило пугающее безмолвие. Лишь шорох крыльев да треск фитиля, бывало, прерывали загадочную тишь.
Домоправитель, потративший на поверхностный анализ столь чудной композиции чуть меньше минуты, хотел уже выйти, дабы предложить юному господину ступать в свои покои, а так же, вознамерившись выразить легкое удивленье столь легкомысленным проступком, вздумал, было, повысить тон, как… Как вдруг увидел, что бабочка, за которой, затаив дыханье, и следил этот странный мальчишка, совершила вдохновенное пике и, неуверенно извернувшись, рванулась в небольшое отверстие, стремительно спикировав в самое пламя! Камердинер невольно приоткрыл рот, впрочем, его гораздо сильнее занимало лицо «щенка соберано», оставшееся демонически бесстрастным. Парнишка равнодушно смотрел, как прозрачное тельце бьется в ловушке и, отчаянно трепыхаясь, безвольно оплавляется, призывая агонизирующий финал. Хуан стиснул зубы и уже шагнул, было, вперед, как…
- Не могу. – Сквозь зубы выдохнул страшный мальчишка и, не моргнув и глазом, ребром ладони отрезал глупышку от скворчащего фитиля. В гулкую ночную пустоту взвился веер манящих осколков.
Спустя пару минут Хуан безмолвно отступил в тень и растворился в тенях.
…На рассвете следующего дня, отведя занавесь и намеренно затаившись, он наблюдал за тем, как маршал отчитывает воспитанника за проявленную в спарринге неловкость. Обоженная, с чудовищными порезами рука слушалась плохо, да и Кончита, когда бинтовала ее, ругалась, в чем стоит свет, но хозяин, несомненно, обратив взгляд к ужасающего вида «украшение» на правой ладошке юного наглеца, не повел и бровью, кивнув защищаться, а не пропускать удары.
Мальчишка на диво покорно взялся за шпагу, и даже сумел сжать дрожащие пальцы, но, тот час, окаменев от боли, невольно застыл, и… поучил весьма болезненный тычок в правое плечо.
- Дитя, эту технику мы освоили еще две недели назад, – яростно ухмыльнулся перекрывший тусклое солнце маршал, - и падать вы уже, смею надеяться, научились! - Отбросив со лба налипшие пряди и пожав плечами, он окинул хранящего молчание воспитанника непонятным взглядом, и, прикрыв глаза, отвернулся за полотенцем: - На сегодня все, - огласил герцог, промокнув лицо и не глядя швырнув побледневшему слуге шпагу. - Тренировка закончена. Но если завтра вам не станет лучше, мы подумаем над смыслом ее продолжать.
- …У юного господина лихорадка, - как бы между прочим, сообщил на следующее утро Хуан, опустив перед хозяином чашку крепчайшего шадди. – Сильная… Доктор боится, что не переживет ночь. Инфекция, говорит, попала серьезная какая-то…
- Вот как? – невозмутимо надкусив запеченную в корице булочку, равнодушно откликнулся герцог. – Что ж, правила ему известны. Теперь выбор зависит только…
- Я готов! – дверь распахнулась, и очи домоправителя изумленно распахнулись, когда он увидел, кто застыл на пороге – ха! Тяжело дышащий мальчишка, выглядящий до ужаса скверно, но не изменяющий своему привычному оскалу! С раскаленными щеками и лихорадочно горящими глазами, придерживающийся за косяк, сырой насквозь, но улыбающийся яростно и дерзко, он смело взглянул на своего «господина» и неловко, но с претензией на небрежность, утер нос. – Ну что, будем сегодня сражаться?
- Что ж, раз так, пройдемте. – Безмятежно склонил голову маршал и, как будто только того и ждал, отставил чашку, поднялся и направился к выходу.
Мальчишка, покачнувшись и украдкой утерев со лба пот, неуверенно двинулся следом.
- …Я знаю, что заслужил это…. – шептал он двумя днями позже, мечась в бреду и заламывая тонкие руки, а разбирающий письма герцог рассеянно поглядывал свысока в его пустые, жаркие очи. – Я действительно знаю почему, Черный, ты крутой, ты действительно… Во-первых, из-за глупости. – Прерваться его заставил сорвавшийся с обметанных солью губ глухой кашель. Маршал бросил короткий взгляд на сжавшиеся на пуховом одеяле костлявые пальцы и невозмутимо вернулся к прерванному занятию. – Это потому, - терзаясь мучительным жаром, в забытьи вещал мальчишка, - что я тратил свое время на такие глупости, с другой стороны, я действительно не хотел дать ей умереть, но я… Я… - герцог перевернул страницу, черкнул что-то в сложенных на левом подлокотнике разрозненных листах, - я… - веки парнишки неожиданно смежились, ресницы спел густой дурман… - я… - чуть слышно выдохнул он, - я не только потратил время, но и не смог! И порезал руку… Я не сделал ничего, и не смог бы больше сделать, потому что был ранен! И другие бы… умерли из-за моей непроходимой тупости, с другой стороны, мне следовало попытаться… спасти… пусть даже это была всего лишь бабочка…
Осекшись и поддавшись болезненному хрипу, спустя пару мгновений он провалился в спасительный сон.
- Понятия не имею, о чем вы говорите. – Разрушил воцарившуюся тишину холодный баритон.
В порядке исключения (наши дни)
- …И в завершении своей речи мне хотелось бы спросить… - Август Штанцлер пристально оглядел Лучших Людей королевства и, подумав, изобразил горестный вздох, в былые времена бравший за живое не единую юную душу. Впрочем, подобные времена давно канули в лету. Потому что окружившие небольшой красный столик джентльмены не дали бы старому лису и потянуть за мешок, что там - выхватить кошку! – А должен и я повторяться и напоминать моим друзьям, что поражающий воображенье заговор, направленный на уничтожение Первого маршала Талига, - взгляды присутствующих обратились к Рокэ, который внимательно разглядывал свои безукоризненные ногти, - и, так сказать, не буду таиться, замятый им же на минувшей неделе, до сих пор остается нераскрытым, а официальные власти лишь беспомощно разводят руками?!
(Эмиль Савиньяк, было, негодующе вскинулся, но был остановлен предостерегающим взглядом застывшего в освободившемся кресле тессория брата).
- …Все мы знаем, - продолжил кансилльер после короткого, проникновенного молчанья, - что у Первого маршала Талига во все времена хватало и завистников и ненавистников, но подобная, с вашего позволения, наглость переходит все границы! Имею ли я право имением Его Высочества, за неимением подозреваемых, ибо все они были уничтожены до проведения следственной операции, просить находящегося здесь и сейчас, рядом с нами, маршала Рокэ Алву придать гласность произошедшему и пролить, наконец, свет истины на это страшное происшествие?! Герцог! – старый прохвост с придыханьем развернулся и вперил уничтожающий взгляд проигрывающего героическое сражение с зевотой рыцаря. – Мы просим вас отринуть лишнюю скромность и заставить организаторов расплатиться за свои злодеяния! Разумеется, - быстро проговорил лис значительно тише, - в соответствии со всеми кодексами и текущими поправками.
Лучшие Люди неторопливо повернулись к возмутителю спокойствия в ожидании ответа, тая злокозненные думы о потрясающей баталии, что могла бы тут развернуться, буде желание у, так сказать, ответчика, но… Впрочем, некоторые из них с затаенной радостью надеялись услышать головокружительный ответ, кто-то ожидал великолепного разгрома, но, стоило заметить, разочарованными явились все.
- Не можете, - ибо таков был ответ Первого маршала Талига.
- Что, простите? – несколько опешил эр Август, потешно заморгав подслеповатыми глазками.
- Не можете именем Его Высочества, - объяснил вышеуказанный маршал и вернулся к лицезренью пальцев.
На лице эра Августа появилось выражение, кое не всякий решился бы описать.
…По прошествии двух часов, поклонившееся успевшему заскучать принцу и направившиеся к выходу Первые эры королевства, стремительно рассеялись по приемной, и, блюдя стоическое достоинство, ринулись к столу с легкими закусками. А задержавшийся с доносами эр Август бы вынужден обернуться на усталый смешок за спиной. Хм… «обернуться», пожалуй, было не тем словом. Хитрый лис подпрыгнул так резво, что наблюдавшие сей трюк глубокоуважаемые господа были весьма ошарашены таящимся в «старом больном человеке» потенциалом.
- А, господин Штанцлер… - лениво протянул Рокэ Алва, - простите, не заметил…
- Я спрошу еще об одном, - прошипел стиснувший пальцы в пудовые кулачищи кансилльер, - ежели вы позволите… Я следил за вами, эр маршал, - прищурившись, ехидно качнул головой заботливый истец, - я следил за вами во имя нас всех, ибо ваша энергия помноженная на пыл всегда грозила неисчислимыми бедствиями, особливо, в руках, не знающих каленой узды. Я давно говорю, что вы зарвались, но вы по-прежнему живы, как не странно.
Герцог невозмутимо поклонился.
- Тем не менее, - выдохнул побагровевший Штанцлер, - на этот раз, во имя блага державы, я должен вам заметить, что вам лучше бы оставить свои шуточки. Ибо некогда ваша голова спасала вас, а теперь, когда вы стали сильны, как никогда, она вас и погубит, потому что сила без разума – зло, а разум оставляет вас, а с ним уходит и, с вашего позволенья, контроль над ситуацией. Вы понимаете, о чем я?!
- К сожалению (иль к счастью, как знать?), не имею ни малейшего представления, - рассеянно ответил маршал.
- Я говорю о ребенке, - ухмыльнувшись, пропел эр Август, с омерзительным тщанием всмотревшись в прекрасное лицо своего врага в надежде отыскать признаки смятения, - что вы у себя держите уже три месяца и который появился… А! Вырос из пустоты! – победно выкрикнул кансилльер и, оглянувшись, осекся. – Никто ничего о нем не знает, - угрожающе, но значительно тише продолжил он. - Никто не ведает, откуда он родом, никто не знает, где его семья, и есть ли у него родители… Так откуда же вы его достали? И почему не выпускаете наружу? Почему прячете? Несчастный ребенок, должно быть, томится взаперти, и я боюсь даже подумать, что вы с ним делаете, как истязаете, к чему приучаете… Я… этого так не оставлю, - наконец, гордо вскинув умудренную сединами макушку, надменно провозгласил лучший Человек Чести. – Вы слышите, герцог?! – лицо маршала осталось издевательски безмятежным, и эр Август чудом не выругался вслух. – Я раскрою вашу тайну, и расскажу всем, какими извращениями занимается «благословенный меч» Талига! Я докажу вам, что первое лицо накладывает на персону несравненные обязательства, я спасу от вас мир, маршал, я добьюсь того, чтобы на медицинском освидетельствовании, квалифицированном, и не подкупленном на сей раз, раз и навсегда доказали, что вы – безумец! Безумец, вы слышите меня?!
Герцог молча осмотрел подрагивающего от нервного напряженья оппонента и равнодушно двинулся прочь. Можно ли было сказать, что в последнее время с Первым маршалом Талига творилось что-то странное? Едва ли. Но…
- Эр Август…
Штанцлер нервно взвился, когда маршал, проходя мимо и поравнявшись с ним, скользнул по его серому лицу загадочным взглядом.
- А вы крутой. – Прищекнув языком, заметил кэнналиец и… был таков, оставив несчастного хитреца в состоянии, близком к предынфарктному.
Да-да, прямую, как клинок, спину Первого маршала Талига сверлил растерянный взгляд.
А этой ночью (как, впрочем, и все предыдущие, страшась нежданного нападенья и медленно сходя с ума), благородный Человек Чести и первый эр королевства господин Август Штанцлер, обливаясь хладным потом и обрывая клоки жиденького пушка, лихорадочно гадал, какие еще страшные кары предсказала ему эта невозможная синеглазая тварь, чего ему ждать, поучив столь пространную угрозу, и что, в конце-то концов, во имя всех святых и Леворукого, значит «круто»?!
@темы:
фанфики,
размышления